Новое живое счастье

[Торетти]

Название: Новое живое счастье
Автор:  Торетти
Бета не пожелала светиться.
Команда: Bleashrooms
Пейринг: Зараки/Бьякуя
Предупреждение: махровейший ООС, Зараки гад, Бьякуя истерик, автор раскаивается. Гадство Зараки выписано по следам одного из давних хлорко-холиваров на дайри.
Количество слов: 1446
ЗоМаш, внеконкурс.


Говорят, что дурной пример заразителен, но если дурным примером заражается тот, кто и ранее не отличался прекрасными манерами, то может получиться самое настоящее чудовище. Капитан одиннадцатого отряда Зараки Кенпачи не читал, и уж конечно, не писал стихов. Любование природой ограничивалось с его стороны чисто практическими целями. Взаимоотношения с другими живыми существами тоже было вполне утилитарным — вечный поиск интересного противника для поединка с краткими минутами радости во время самого поединка. А подковыривал Ичимару, хитрым вкрадчивым бесом ввинчивался в разговор, как будто ниоткуда появлялся, вот и нахватался Зараки дурного.

О Кучики Бьякуе поговаривали, что он всегда держит себя в руках, не раздражается без повода, да и по поводу не спешит вспыхивать. Не делает ошибок, не кричит, не язвит — сплошное «не». Зараки точно знал, что добавить к этому списку отрицаний — неправда. Всё это было наносным, нарочитым, подчёркнуто крахмальным, как капитанское хаори. Первый всплеск гнева в глазах Бьякуи он увидел, когда в компании Ичимару специально доводил его по поводу предстоящей смертной казни Рукии. Потом невозмутимость капитана шестого отряда покачнулась, и, в конце концов, истаяла, как лёд по весне. Подобие спокойствия удавалось сохранять только после бешеной схватки, когда Зараки удавалось насмешками и болезненными намёками довести Кучики до срыва. Так любопытные дети бессознательно мучают живое существо…

— Пф… Бьякуя, что такое? Снова жизнь не мила, начальство сволочное, отряд захлебнулся в бумагах, лейтенант бездарность? Или сестра в подоле принесла что-то рыжее и орущее? — Кенпачи пришёл без приглашения, сидел боком на чисто вымытой веранде. Специально прошёлся по клумбе, мокрые и грязные варадзи оставили на досках следы.
— Кенпачи-тайчо, вынужден вам заметить, что это уже переходит все границы, — ровным и прохладным голосом проговорил Бьякуя, прекрасно понимая, зачем тот пришёл. Наблюдал, как Зараки потягивается, забрасывает ногу на ногу, ухмыляется. В этот раз Кучики не мог выйти из себя, хватит, в самом деле. Прекрасно можно проигнорировать даже тот факт, что крупная стопа направлена на него — прямое оскорбление. Кучики безразлично смотрел, как Зараки встал, подошёл вплотную, навис над головой и заухмылялся.
— Бьякуя, ты снова неживой. Не могу поверить! А хотя это порода такая гнилая, видимо. И сами не живёте, и другим не даёте. Жену вот уморил. Возомнил себя невесть кем, как же, аристократ, взял бездомную девку поиграться, а как надоела, так в могилу и задвинул жёнушку-то. Нет, я, конечно, понимаю, всякому охота побыть добреньким, повыпендриваться, завести себе двуногую игрушку. И главное, как подвезло-то! Одна сыграла в ящик, вторая нарисовалась, точная копия. Ты, кстати, передумал тогда девку собственными руками убивать на Соукиоку? А хорохорился-то, фу-ты ну-ты! Слышь, Бьякуя?
Зараки спохватился и прикусил было язык, сообразив, что просто как идиот последний повторяет чьи-то пьяные слова. На душе стало тошно, мелькнула слабая надежда, что хоть и перегнул палку, но вот зато сейчас Кучики обозлится, выхватит занпакто, и перестанет ломаться, как сдобный пряник…

Бьякуя дёрнулся, как от удара бичом, при упоминании Хисаны. Слушал ленивый говорок Зараки, и каждое слово оказывалось тяжелее предыдущего, давило на плечи. В груди что-то хрустнуло, раскалываясь на части, горячим облилось. Кучики поднял голову, глядя снизу вверх на Кенпачи, медленно поднял руку к его лицу и отвесил ему пощёчину. Слабую, кончиками пальцев, но на Зараки она подействовала, как ведро ледяной воды на голову. Бьякуя повторил пощёчину, на этот раз вложившись как следует, аж в ушах у Зараки зазвенело, потом без передышки тыльной стороной ладони засветил увесистую оплеуху. Удары сыпались по нарастающей, Кучики только шевельнул бледными губами, беззвучно прошептав что-то, и бил снова и снова. Защищаться Кенпачи и в голову не пришло, он только вытер разбитые губы, да смотрел изумлённо, как ладонь Бьякуи сжимается в кулак, как на белоснежных рукавах появляются мелкие брызги крови, а беззвучный шёпот, наконец, складывается в единственное слово:
— Замолчи… Замолчи! Замолчи!
— Ты же меня зарубить можешь, почему просто руками? Кидо опять же…
— Замолкни!
Зараки видел истерики раньше, и всегда считал, что это много глупых эмоций, но Бьякуя только мертвел лицом. Не выкрикивал проклятий, только монотонно повторял приказ замолчать. И это пугало по-настоящему. Но страшнее оказалась улыбка, исказившая бескровное от гнева лицо. В этой улыбке был осколок умершего счастья, которое Кенпачи неловко задел. Бьякуя опустил руки, повернулся и ушёл в дом. Зараки видел его в глубине комнаты, всё ждал, пока этот ледяной аристократ сделает хоть что-то: закричит, начнёт ругаться, ломать мебель, бросится пить или рыдать, как баба, не зря же говорят, что у благородных чувствительные души. Ничего, ноль, как будто призрак бесплотный стоял в полумраке, и не шевелился.

— Послушай, — Зараки подошёл и положил руку на плечо Кучики, — ну как там у вас говорят… приношу свои извинения, что ли. Брось, я дурак, наслушался пьяных разговоров, хотел растормошить. Слышишь, Бьякуя? Ну, будет тебе!
Кенпачи развернул его к себе лицом, как куклу. Никаких эмоций, только приклеенная к губам мёртвая улыбка на безжизненном лице. Оставить так Зараки не мог, поэтому встряхнул Бьякую, как тряпку, за плечи. Не добился никакой реакции, замахнулся было, но руку задержал.
— Ну, хорошо… я тебе гарантирую, ты захочешь меня убить. Ничего-ничего, жажда убийства это эмоция, тебе не повредит.

Зараки нарочито грубо сдирал с него одежду, раздевался сам, бесился от безучастности Бьякуи. Неужели ему настолько наплевать?! Целовать его оказалось страшно — Кенпачи всё казалось, что он порежется об тот осколок счастья, отпечатавшийся на холодных губах. Чувствовал себя кретином, ведь бревно живее этой куклы, как можно соблазниться? Ведь не встанет даже, несмотря на то, что под одеждой у Бьякуи оказалось вполне крепкое и ладное тело. Почему-то казалось, что будет тощим, изнеженным, но эти ожидания не оправдались. Зараки с любопытством исследователя трогал, сжимал, гладил. Грубые и жёсткие пальцы скользили по коже Бьякуи, очерчивая мышцы, коротко сжались на шее, скользнули на затылок, потом вниз по спине и снова на живот и на грудь. Зараки царапнул сосок, заметив, как дёрнулось холодное тело в руках, и спрятал неловкую усмешку в шевелюру Кучики, тут же оставив пятно крови из разбитой губы на кенсейкане.

Реальность ворвалась в онемевший рассудок Бьякуи внезапно. Казалось, только что дал пощёчину зарвавшемуся руконгайцу, и вот каким-то непостижимым образом оказался обнажённым, да ещё и на коленях у голого Зараки. Любое самообладание полетит к чёрту от такого расклада.
— Ты с ума сошёл?
Неверящий голос Бьякуи заставил Кенпачи коротко хохотнуть и прижать к себе напрягшегося мужчину.
— Да ты с ума любого сведёшь, упрямством своим тупым, — проворчал Зараки, оставляя на шее Бьякуи лёгкие укусы вперемешку с поцелуями.
Вот тут бы встать, и уйти, Кучики не относил себя к слабым, да и Кенпачи не строил себе иллюзий, не пытался удерживать силой. Надо будет — ну так встанет да и уйдёт, но ведь не уходил же? Почему-то оставался на коленях, дышал только возмущённо, как будто собирался что-то сказать, да осталось слова подобрать.
Зараки просто смотрел на жизнь: дают — бери, бьют — беги. В руках тело — надо брать, пол не помеха, а что потом убьёт, так это ж мечта всей жизни! Поэтому, не мудрствуя лукаво, пошарил вокруг, щедро налил на ладонь масла какого-то, скользкими пальцами обхватил член Бьякуи и просто начал мерно двигать рукой вверх вниз, не слишком обращая внимания на невнятное возмущённое восклицание над ухом.
— Расслабься, — посоветовал Кенпачи, опрокидывая Бьякуя на спину и подхватывая под бёдра. Кучики просто махнул рукой, фигурально выражаясь. Ему стало жарко, нервы требовали разрядки, и этот способ не хуже любого другого. Поэтому сейчас только поморщился, пережидая первые неприятные ощущения от пальцев, а потом и боль от члена Зараки. Практически без подготовки, ну хоть масло какое-то, и без спешки, и на том спасибо.
Первый короткий стон, сорвавшийся с губ Бьякуи, Зараки встретил с судорожным вздохом облегчения. Сейчас под ним билось вполне живое тело, притягательное, горячее. Без бабьей мягкости, когда боишься тронуть лишний раз, не оставив синяка. Вот Кенпачи и не боялся — упёрся руками в плечи Бьякуи, пригвоздив к полу, и пытался не сорваться в банальное «оттрахать до потери пульса». Каждый глубокий толчок до упора сопровождался короткой паузой, пока Кучики не растерял терпение — он с силой сжал коленями рёбра Зараки, заставив отпустить свои плечи, сам положил ладони на бёдра, задавая темп толчков.
— К чёрту всё, — прорычал наконец Бьякуя, оставив на груди Зараки росчерк ярких царапин, начал сам себя ласкать, сжимая напряжённый член.
— Руку убери, — рявкнул Зараки и одобрительно заворчал, получив ещё несколько царапин, теперь уже на спине. Вжал Бьякую в пол, с замиранием сердца слушая полузадушенные стоны, резкими рывками вбиваясь на всю длину. Наконец он почувствовал, как Кучики разжал руки и захлебнулся криком, и сам через миг зарычал, парой коротких толчков доводя себя до наслаждения.
Сразу потянуло обмякнуть и передремать немного, Зараки перекатился на спину, устраивая Бьякую на себе, помог ему выпрямить ноги и очень постарался не улыбаться, когда услышал сдавленный стон и последовавшее за ним проклятье.
Они лежали, постепенно успокаиваясь, в обессиленной дремоте. Кенпачи иногда подсматривал, приоткрывая один глаз — темноволосая голова Бьякуи покоилась на груди так спокойно, как будто они не первый раз занялись любовью.
— Прости, хорошо? — наконец прошептал Зараки.
Кучики кивнул молча, поднял голову, с минуту смотрел в его глаза, и сорвано хрипло прошептал:
— Не торопитесь, Зараки-тайчо? Оставайтесь на ужин…
Зараки улыбнулся, стирая с кенсейкана следы крови. На груди отдыхало новое живое счастье, уставшее и выдохшееся, но настоящее.

@темы: яой, фантворчетво: фанфикшен, рейтинг: NC-17

Comments

[Cipher Agent Yosuke]

Автор,
Царапнуло так...

А Зараки правильный. Сам напортачил - сам и расхлебал.

[Mother_the_Queen]

Торетти, очень рассчитываю еще увидеть ваши тексты. Это лучшие зараки/бьякуи, которые мне встречались.

[Торетти]

Dani Swan, автор счастлив))) Спасибо)

Mother_the_Queen, спасибо, очень приятно)

[Nezvaniy gost]

[Ghoulein]

Мне до слез было жалко Бьякую после пассажа про Хисану... и так спокойно за него стало в конце))))

[Кошка кота Шрёдингера]

Ух, прям задел текст. Прочувствовала я его.
Ничего лишнего, каждое слово на своем месте. Цветы автору.

[clempope]

Мне все очень понравилось .Да и Бьякуя вовсе не истерик,потому как любого накроет,когда святое и сокровенное с грязью мешают...Вот только не думаю,что Зараки так прошелся бы по Хисане,по Рукии-возможо(по Хисане даже Гин,наверняка,бы не проехался).Но на то и некоторый ООС.Не будете против,если утащу?С шапкой и т.д. и т.п.,как положено?

[Торетти]

Ребята, спасибо всем)) Случайно отписался от темы. и не увидел комментов))
clempope, да, конечно, утаскивайте)

[clempope]

Спасибо!!!!!!!!!!Утаскиваю...