Мужество! Стойкость! Хардкор!
Название: Изнанка
Автор: Maksut
Бета: Don Ukito.
Фендом: Bleach
Рейтинг: G
Пейринг: Зараки/Кучики глазами Юмичики (намеки Шухей/Юмичика)
Жанр: romance
Размер: vignette
Саммари: Изнанка создана для того, чтобы всегда быть сокрытой от чужих глаз, но лишь она одна обнажает истину, открывая то, чего никогда не увидишь на гладком шитье лицевой стороны.
Дискламер: отказ от прав
Предупреждение: частично АU, ООС, намеки на слэш.
От автора: Вбоквелл к фику «Жажда свободы» по БьяКену (время действия после основных событий манги). Вольная интерпретация возможностей Юмичикиного банкая, зародившаяся после прочтения великолепного фика «11» авторства госпожи Swallow.
Посвящение: герою труда и обороны Don Ukito.Благодарю за потрясающее стремление к профессиональному уросту и трудолюбие!
Изнанка
Изнанка вещей всегда неприглядна. Неказистая, грубоватая, созданная для того, чтобы быть сокрытой от чужих глаз, лишь она обнажает истину, открывая то, чего никогда не увидишь на гладком шитье лицевой стороны.
Изнанка пугает глубиной и яркостью откровений. Она завораживает. Взглянув на нее единожды, ты навсегда попадаешь в ее томительный и великолепный в своем несовершенстве плен неряшливых узоров.
Юмичика всегда был чувствителен к прекрасному. Даже на задворках Руконгая, в сточной канаве мироздания, он умел видеть красоту там, где остальные не желали ее замечать. Абстрактные брызги грязи на белой стене. Гипнотическое переплетение узловатых ветвей засохшего дерева. Крохотный, только-только распустившийся подснежник в куче придорожного мусора… Он смог сохранить этот талант в худшие времена, когда все людские пороки были как на ладони и заслоняли собою солнечный свет. Только теперь он понимает истинное назначение своей эстетической зоркости. С самого момента перерождения, с первых шагов, с первого вздоха, все его существование было подготовкой к осознанию изнанки вещей.
Наверное, будь он менее чутким, Фудзикудзяку никогда бы не открыла ему своей тайны. Но они с ней одной крови, и ему, как никому другому, она может довериться полностью, вручая в его руки всю свою сокрытую прежде силу.
- Теперь ты видишь мой мир, - сказала Фудзикудзяку. – Ты стал одним из немногих зрячих среди слепцов.
Теперь смотреть на мир почти больно. Он до рези в глазах ярок и контрастен. Сейчас Юмичика подмечает то, чего не заметил бы раньше: тонкие нити привязанности, протянувшиеся меж влюбленными, острые клинки неприязни между врагами, тусклая пленка тоски на ауре впавших в депрессию… Мир действительно изменился, а сам Юмичика стал подобен опытному шулеру с чуткими-чуткими пальцами способными «считывать» одному лишь ему известные знаки с поверхности карт.
Теперь он не в силах понять, как же раньше ему удавалось выжить в этой серой мешанине тусклых красок: низкое небо, пыльные дороги, черно-белая форма, блеклые, невыразительные люди… Все исчезло. Но на их место пришло нечто иное. И это намного лучше привычного спектра восприятия. Новый мир – радуга. Переплетение ярких цветов чужой реяцу, вспышек, искр и нитей.
Прозрев, он видел многим больше, чем ему бы хотелось того и, конечно, больше, чем было позволено.
Способности приходят к нему постепенно, капля за каплей, и сначала он видит лишь смутные силуэты чужой силы и неясные, дымчатые очертания. Это намного сложнее, чем просто чувствовать реяцу, но оно, определенно, того стоит.
Каждый шинигами имеет свою особенную, индивидуальную силу. Ни одна реяцу не повторяет другую. Она, как отпечаток пальца, совершенно уникальна. И Юмичика, наслаждаясь открывшейся перед ним силой, дни напролет путешествует по Готею, коллекционируя все новые и новые образчики духовной энергии.
Рядовые мало волнуют его, их реяцу пока еще слишком слаба, чтобы приобрести истинно неповторимые черты и стать по-настоящему интересной. А вот капитаны… Капитаны – совершенно особый сорт. Каждый из них, кроме, конечно, неповторимого Зараки-тайчо, уже достиг банкая и развил силу до такой степени, что она приобрела сложную, многослойную структуру, на которую можно любоваться часами, каждый раз подмечая все новые и новые детали.
Путь офицера Аясегавы прихотлив и извилист. Он пролегает сквозь отрядные территории, стелясь и петляя согласно одной, только ему ведомой логике.
Хицугая Тоширо, например, похож на гигантский кристалл чистого льда. Острая, колкая, холодная как январский снег, реяцу маленького капитана невероятно красива. Линии, образующие контур силы очень симметричны и похожи на идеально-геометрическую снежинку. Прекрасное зрелище, но… холодно. Очень холодно. Юмичика чуть ежится от иллюзорного дыхания зимы, по пятам следующего за Хицугаей.
А вот его лейтенант – Мацумото, совершенно иной природы. От небольшого, но аккуратного кокона розовой энергии веет теплом и чем-то неудержимо кокетливым, словно за Рангику-фукутайчо тянется флер из невысказанных обещаний и намеков, посылаемых ее силой, помимо воли самой владелицы. Рядом с ней находиться приятно, но, опять же, весьма небезопасно. Такие флюиды имеют свойство влюблять незаметно, но верно, так что Юмичика спешит раскланяться с подругой и идет дальше.
Невдалеке, на другом конце узкой мощеной улочки полыхает знакомая нестабильная сила. Это Ренджи, светящийся, словно факел во тьме. Обычно, жидкое пламя его реяцу очень нестабильно: оно то вздымается, то опадает и, кажется, живет своей непостижимой, абараевской жизнью. Но сегодня с ним явно что-то не так. Он чем-то обеспокоен: алое свечение закручивается тугими спиралями, распространяя кругом волны недовольства. Интересно… Проследовать за ним оказывается проще простого. Тот, хоть и неплохо освоил шунпо, но все еще слабо контролирует собственную силу, и идти по его следам, все равно, что плыть на свет маяка.
Под окнами офиса шестого отряда прохладно и сумеречно от раскидистых лап старой липы, и Юмичика удобно устраивается на толстой ветке, откидываясь спиной на шершавый ствол.
- … и Ренджи, не забудь про отчеты для четвертого. Следует пройти медкомиссию в установленный срок, - доносится до него металлический голос Кучики.
Так-так… Все чудесатее и чудесатее ложатся карты в раскладе. Кто же этот храбрый человек, способный вывести непрошибаемого рокубантай-тайчо из себя? Неужто кто-то смог переплюнуть пресловутого Ичимару?
От воспоминаний о чертовом кицунэ по коже пробегает неприятный холодок. Реяцу Ичимару была похожа на паутину, да и сам он, сколь бы упорно его ни кликали за спиной «лисомордым», больше напоминает паука. Большого, белого, тонкого до ломкости, но невероятно опасного хищного паука. Его сила – пыльно-серая, пропитана страхом и отчаянием. Но это не его чувства, о, нет. Это чувства тех, кто попался в сети, и чьими силами питается прядильщик. Его Юмичика всегда старался обходить десятой дорогой. Мало приятного столкнуться с этой вязкой, липкой, обволакивающей и иссушающей силой. Аясегаве было жаль бедного Киру, чья тускло-желтая, нерешительная и робкая, как сам хозяин, реяцу трепетала, стоило только его капитану появиться в поле видимости. Его привязанность к предателю, его любовь нездорова и безответна. У паука нет чувств – лишь инстинкты, гонящие его вперед, за новой добычей. Но глупому лейтенанту плевать на природу того, в кого он так несчастливо влюблен. И от этого горько вдвойне.
Поведя плечами, Юмичика отгоняет непрошенные воспоминания. Ичимару уже давно канул в лету.
Чуть вытянув шею, он заглядывает в распахнутое настежь окно. Кучики сидит спиной к нему, но видеть реяцу это ничуть не мешает.
По привычной гладкой, как поверхность спокойной воды оболочке ползут волны раздражения и даже злобы. Кучики в ярости? Это что-то новенькое… Офицер ехидно усмехается и легко соскальзывает с ветки, мягко, словно кошка, приземляясь на землю.
Докапываться до истины – его маленькое хобби. Впрочем, знать об этом не стоит никому, разумеется, кроме Фудзикудзяку и Иккаку. Последний, несмотря на свою слабость к выпивке и задушевным разговорам с собутыльниками, умеет хранить тайны лучше, чем оммицукидо закапывать трупы врагов.
Тайна Кучики раскрывается скоро. Один лишь взгляд на страстно и зло взметнувшуюся реяцу Зараки-тайчо, стоит только этой ледяной статуе появится в расположении одиннадцатого, расставляет все по местам.
Мм… что же это за чувства? Юмичика задумчиво теребит гладкую прядку волос у виска, завивая ее глянцевыми колечками вокруг пальца.
Азарт? Предвкушение? Детское желание подразнить злую собаку? Нет, все не то…
Два дня он ходит в задумчивости, тревожа Иккаку. Тому непривычно видеть друга таким притихшим и ушедшим в себя.
А ответ, оказывается, до банальности прост и до невероятности необычаен.
Зараки просто влюблен. Но капитан не слишком-то опытен в амурных делах и, поэтому, как мальчишка, дергающий приглянувшуюся сверстницу за косу, периодически дергает и достает Кучики.
Юмичике очень, ну просто до ужаса хочется, что бы и в этот раз их напористый, железобетонный капитан победил. Сломал корку льда и добрался до самой сердцевины этого прижизненного мраморного памятника клановой гордости.
Кучики невероятно красив в своем надменном ледяном великолепии, и даже стылая вода во взгляде и голосе не портят его. Он подобен бледной лилии на высоком стебле, томящейся в застенках хрустальной вазы. Все в нем выверено, все в нем доведено до идеала, но долго ли способен сохранять свою свежесть срезанный цветок? Сколько еще пройдет времени прежде, чем он, лишенный корней и всех соков, ссохнется в тоске и печали?
Юмичике до слез жалко этого совсем еще молодого, но такого измученного жизнью мужчину. И жалко ему даже не человека, не Кучики Бьякую, а ту красоту, что покинет мир вместе с ним. Он страстно надеется на то, что Зараки-тайчо удастся спасти его от гибели.
К счастью, надеждам Юмичики суждено сбыться.
Когда Иккаку назначают капитаном, он, едва ли не рыдая, надирается на прощальной гулянке. В одиннадцатом витает смешанное настроение радости за товарища, пробившегося из низов в верха Готея и печали, оттого, что обожаемый Мадараме-семпай покидает их стройные ряды.
Наконец, когда попойка все более скатывается в горизонтальную плоскость, Юмичика решает, что ему следует проветриться. Увязавшийся следом Шухей был стремительным жестом отослан прочь, и тонкая фигурка перемахивает через ограждение, растворяясь в чернильных сумерках.
Реяцу Зараки он чувствует издалека, но не спешит приближаться. Капитан не один. С ним есть еще кто-то… но ощущение не то, что бы слабее…просто менее интенсивны. Этот кто-то более сдержанный, кто-то холодный, кто-то…Это Кучики Бьякуя.
Даже там, в розоватом полумраке закрытых век полыхают сошедшиеся в извечной битве лед и пламя. Бледно-розовая реяцу пенится, исходясь злостью и яростью, а неистовое золотое свечение, наоборот, чуть меркнет, успокаиваясь, словно дикий кот, поглаженный за ухом.
Что-то между этими двумя происходит. И Юмичике кажется, что это отнюдь не спарринг на катанах. Это что-то тихое, спокойное, почти уютное. Пока еще совсем робкое, но…
В конце апреля он просыпается среди ночи от резкого всплеска капитанской силы. Руконгай. Четко, как компас определяет он.
Но это не битва… Это… О, Ками-сама! Ледяной Бьякуя оказался не таким уж и ледяным и растаял под натиском золотого жара!
Юмичике безумно хочется выпрыгнуть из постели и помчаться туда, как мотылек на свет, чтобы хоть краем глаза взглянуть на настоящую картинку, а не на то, что рисует ему богатое воображение. Но он знает, что так нельзя. Табу. Правило. Запрет. Называть можно как угодно, но личная жизнь навсегда должна остаться личной.
Притвориться валенком не удается. И Кучики и Зараки слишком увлечены друг другом, чтобы каждую ночь ставить кеккай. Да и не выдержит хлипкое кидо чувств руконгайского демона.
Разговор с Кучики оказывается странным. Видеть, как алеют вечно бледные щеки, дико и непривычно. Но, определенно, засмущавшийся рокубантай-тайчо – редкостное зрелище, достойное истинного воспитанника Фудзикудзяку.
Через две недели эти фейрверки страсти куда-то пропадают. Он их больше не ощущает, но чутье не лжет - эти двое все еще вместе.
Что-то случается с неистовым Зараки. Тот становится чуть спокойнее и чуть… Счастливее? Его реяцу больше не источает желание крушить все, что подвернется под руку. Сейчас он больше похож на сытого льва, разморенного полуденным солнцем.
А Кучики…Темное золото силы Кенпачи прошивает его реяцу искрящимися нитями, не оставляя сомнений, кто в их паре проявляет женскую уступчивость и мягкость.
Мягкий и уступчивый Бьякуя? Что за чушь! Юмичика бы никогда не поверил, если бы не видел своими глазами.
С первыми опавшими листьями по Готею проносится тревожный шепоток:
- У Кучики-доно кто-то есть.
Зараки пока не сильно замечают, фокусируясь на некогда скандально известном главе благородного клана.
Юмичика чутко подмечает любые изменения в общественном настроении и ему становится страшно за то, что рано или поздно это может кончиться, и золоту придется сдаться под напором людской молвы.
Но Кучики, неожиданно, оказывается невероятно упорным не только в совершении глупостей, но и в отстаивании собственного счастья.
Скандал! Позор!
Выходку двух капитанов полощут на каждом углу и перемывают беднягам кости, склоняя на все лады. Но те все не клонятся, надежно цепляясь друг за друга и за свою любовь.
И это правильно, вдруг как никогда отчетливо осознает Юмичика. Именно это и правильно.
В тот же вечер он решает, что пришла и его пора стать чуть лучше, чуть светлее и чуть ближе к счастью. Хватит предаваться пустым мечтам и заниматься подглядыванием в замочную скважину.
Хватит!
С этими мыслями он самым решительным образом отсылает Шухею адскую бабочку с коротким посланием:
- Вишневая роща в третьем районе. Полночь.
Его время пришло. Юмичика хорошо усвоил урок изнанки.
Автор: Maksut
Бета: Don Ukito.
Фендом: Bleach
Рейтинг: G
Пейринг: Зараки/Кучики глазами Юмичики (намеки Шухей/Юмичика)
Жанр: romance
Размер: vignette
Саммари: Изнанка создана для того, чтобы всегда быть сокрытой от чужих глаз, но лишь она одна обнажает истину, открывая то, чего никогда не увидишь на гладком шитье лицевой стороны.
Дискламер: отказ от прав
Предупреждение: частично АU, ООС, намеки на слэш.
От автора: Вбоквелл к фику «Жажда свободы» по БьяКену (время действия после основных событий манги). Вольная интерпретация возможностей Юмичикиного банкая, зародившаяся после прочтения великолепного фика «11» авторства госпожи Swallow.
Посвящение: герою труда и обороны Don Ukito.Благодарю за потрясающее стремление к профессиональному уросту и трудолюбие!
Изнанка
Изнанка вещей всегда неприглядна. Неказистая, грубоватая, созданная для того, чтобы быть сокрытой от чужих глаз, лишь она обнажает истину, открывая то, чего никогда не увидишь на гладком шитье лицевой стороны.
Изнанка пугает глубиной и яркостью откровений. Она завораживает. Взглянув на нее единожды, ты навсегда попадаешь в ее томительный и великолепный в своем несовершенстве плен неряшливых узоров.
Юмичика всегда был чувствителен к прекрасному. Даже на задворках Руконгая, в сточной канаве мироздания, он умел видеть красоту там, где остальные не желали ее замечать. Абстрактные брызги грязи на белой стене. Гипнотическое переплетение узловатых ветвей засохшего дерева. Крохотный, только-только распустившийся подснежник в куче придорожного мусора… Он смог сохранить этот талант в худшие времена, когда все людские пороки были как на ладони и заслоняли собою солнечный свет. Только теперь он понимает истинное назначение своей эстетической зоркости. С самого момента перерождения, с первых шагов, с первого вздоха, все его существование было подготовкой к осознанию изнанки вещей.
Наверное, будь он менее чутким, Фудзикудзяку никогда бы не открыла ему своей тайны. Но они с ней одной крови, и ему, как никому другому, она может довериться полностью, вручая в его руки всю свою сокрытую прежде силу.
- Теперь ты видишь мой мир, - сказала Фудзикудзяку. – Ты стал одним из немногих зрячих среди слепцов.
Теперь смотреть на мир почти больно. Он до рези в глазах ярок и контрастен. Сейчас Юмичика подмечает то, чего не заметил бы раньше: тонкие нити привязанности, протянувшиеся меж влюбленными, острые клинки неприязни между врагами, тусклая пленка тоски на ауре впавших в депрессию… Мир действительно изменился, а сам Юмичика стал подобен опытному шулеру с чуткими-чуткими пальцами способными «считывать» одному лишь ему известные знаки с поверхности карт.
Теперь он не в силах понять, как же раньше ему удавалось выжить в этой серой мешанине тусклых красок: низкое небо, пыльные дороги, черно-белая форма, блеклые, невыразительные люди… Все исчезло. Но на их место пришло нечто иное. И это намного лучше привычного спектра восприятия. Новый мир – радуга. Переплетение ярких цветов чужой реяцу, вспышек, искр и нитей.
Прозрев, он видел многим больше, чем ему бы хотелось того и, конечно, больше, чем было позволено.
Способности приходят к нему постепенно, капля за каплей, и сначала он видит лишь смутные силуэты чужой силы и неясные, дымчатые очертания. Это намного сложнее, чем просто чувствовать реяцу, но оно, определенно, того стоит.
Каждый шинигами имеет свою особенную, индивидуальную силу. Ни одна реяцу не повторяет другую. Она, как отпечаток пальца, совершенно уникальна. И Юмичика, наслаждаясь открывшейся перед ним силой, дни напролет путешествует по Готею, коллекционируя все новые и новые образчики духовной энергии.
Рядовые мало волнуют его, их реяцу пока еще слишком слаба, чтобы приобрести истинно неповторимые черты и стать по-настоящему интересной. А вот капитаны… Капитаны – совершенно особый сорт. Каждый из них, кроме, конечно, неповторимого Зараки-тайчо, уже достиг банкая и развил силу до такой степени, что она приобрела сложную, многослойную структуру, на которую можно любоваться часами, каждый раз подмечая все новые и новые детали.
Путь офицера Аясегавы прихотлив и извилист. Он пролегает сквозь отрядные территории, стелясь и петляя согласно одной, только ему ведомой логике.
Хицугая Тоширо, например, похож на гигантский кристалл чистого льда. Острая, колкая, холодная как январский снег, реяцу маленького капитана невероятно красива. Линии, образующие контур силы очень симметричны и похожи на идеально-геометрическую снежинку. Прекрасное зрелище, но… холодно. Очень холодно. Юмичика чуть ежится от иллюзорного дыхания зимы, по пятам следующего за Хицугаей.
А вот его лейтенант – Мацумото, совершенно иной природы. От небольшого, но аккуратного кокона розовой энергии веет теплом и чем-то неудержимо кокетливым, словно за Рангику-фукутайчо тянется флер из невысказанных обещаний и намеков, посылаемых ее силой, помимо воли самой владелицы. Рядом с ней находиться приятно, но, опять же, весьма небезопасно. Такие флюиды имеют свойство влюблять незаметно, но верно, так что Юмичика спешит раскланяться с подругой и идет дальше.
Невдалеке, на другом конце узкой мощеной улочки полыхает знакомая нестабильная сила. Это Ренджи, светящийся, словно факел во тьме. Обычно, жидкое пламя его реяцу очень нестабильно: оно то вздымается, то опадает и, кажется, живет своей непостижимой, абараевской жизнью. Но сегодня с ним явно что-то не так. Он чем-то обеспокоен: алое свечение закручивается тугими спиралями, распространяя кругом волны недовольства. Интересно… Проследовать за ним оказывается проще простого. Тот, хоть и неплохо освоил шунпо, но все еще слабо контролирует собственную силу, и идти по его следам, все равно, что плыть на свет маяка.
Под окнами офиса шестого отряда прохладно и сумеречно от раскидистых лап старой липы, и Юмичика удобно устраивается на толстой ветке, откидываясь спиной на шершавый ствол.
- … и Ренджи, не забудь про отчеты для четвертого. Следует пройти медкомиссию в установленный срок, - доносится до него металлический голос Кучики.
Так-так… Все чудесатее и чудесатее ложатся карты в раскладе. Кто же этот храбрый человек, способный вывести непрошибаемого рокубантай-тайчо из себя? Неужто кто-то смог переплюнуть пресловутого Ичимару?
От воспоминаний о чертовом кицунэ по коже пробегает неприятный холодок. Реяцу Ичимару была похожа на паутину, да и сам он, сколь бы упорно его ни кликали за спиной «лисомордым», больше напоминает паука. Большого, белого, тонкого до ломкости, но невероятно опасного хищного паука. Его сила – пыльно-серая, пропитана страхом и отчаянием. Но это не его чувства, о, нет. Это чувства тех, кто попался в сети, и чьими силами питается прядильщик. Его Юмичика всегда старался обходить десятой дорогой. Мало приятного столкнуться с этой вязкой, липкой, обволакивающей и иссушающей силой. Аясегаве было жаль бедного Киру, чья тускло-желтая, нерешительная и робкая, как сам хозяин, реяцу трепетала, стоило только его капитану появиться в поле видимости. Его привязанность к предателю, его любовь нездорова и безответна. У паука нет чувств – лишь инстинкты, гонящие его вперед, за новой добычей. Но глупому лейтенанту плевать на природу того, в кого он так несчастливо влюблен. И от этого горько вдвойне.
Поведя плечами, Юмичика отгоняет непрошенные воспоминания. Ичимару уже давно канул в лету.
Чуть вытянув шею, он заглядывает в распахнутое настежь окно. Кучики сидит спиной к нему, но видеть реяцу это ничуть не мешает.
По привычной гладкой, как поверхность спокойной воды оболочке ползут волны раздражения и даже злобы. Кучики в ярости? Это что-то новенькое… Офицер ехидно усмехается и легко соскальзывает с ветки, мягко, словно кошка, приземляясь на землю.
Докапываться до истины – его маленькое хобби. Впрочем, знать об этом не стоит никому, разумеется, кроме Фудзикудзяку и Иккаку. Последний, несмотря на свою слабость к выпивке и задушевным разговорам с собутыльниками, умеет хранить тайны лучше, чем оммицукидо закапывать трупы врагов.
Тайна Кучики раскрывается скоро. Один лишь взгляд на страстно и зло взметнувшуюся реяцу Зараки-тайчо, стоит только этой ледяной статуе появится в расположении одиннадцатого, расставляет все по местам.
Мм… что же это за чувства? Юмичика задумчиво теребит гладкую прядку волос у виска, завивая ее глянцевыми колечками вокруг пальца.
Азарт? Предвкушение? Детское желание подразнить злую собаку? Нет, все не то…
Два дня он ходит в задумчивости, тревожа Иккаку. Тому непривычно видеть друга таким притихшим и ушедшим в себя.
А ответ, оказывается, до банальности прост и до невероятности необычаен.
Зараки просто влюблен. Но капитан не слишком-то опытен в амурных делах и, поэтому, как мальчишка, дергающий приглянувшуюся сверстницу за косу, периодически дергает и достает Кучики.
Юмичике очень, ну просто до ужаса хочется, что бы и в этот раз их напористый, железобетонный капитан победил. Сломал корку льда и добрался до самой сердцевины этого прижизненного мраморного памятника клановой гордости.
Кучики невероятно красив в своем надменном ледяном великолепии, и даже стылая вода во взгляде и голосе не портят его. Он подобен бледной лилии на высоком стебле, томящейся в застенках хрустальной вазы. Все в нем выверено, все в нем доведено до идеала, но долго ли способен сохранять свою свежесть срезанный цветок? Сколько еще пройдет времени прежде, чем он, лишенный корней и всех соков, ссохнется в тоске и печали?
Юмичике до слез жалко этого совсем еще молодого, но такого измученного жизнью мужчину. И жалко ему даже не человека, не Кучики Бьякую, а ту красоту, что покинет мир вместе с ним. Он страстно надеется на то, что Зараки-тайчо удастся спасти его от гибели.
К счастью, надеждам Юмичики суждено сбыться.
Когда Иккаку назначают капитаном, он, едва ли не рыдая, надирается на прощальной гулянке. В одиннадцатом витает смешанное настроение радости за товарища, пробившегося из низов в верха Готея и печали, оттого, что обожаемый Мадараме-семпай покидает их стройные ряды.
Наконец, когда попойка все более скатывается в горизонтальную плоскость, Юмичика решает, что ему следует проветриться. Увязавшийся следом Шухей был стремительным жестом отослан прочь, и тонкая фигурка перемахивает через ограждение, растворяясь в чернильных сумерках.
Реяцу Зараки он чувствует издалека, но не спешит приближаться. Капитан не один. С ним есть еще кто-то… но ощущение не то, что бы слабее…просто менее интенсивны. Этот кто-то более сдержанный, кто-то холодный, кто-то…Это Кучики Бьякуя.
Даже там, в розоватом полумраке закрытых век полыхают сошедшиеся в извечной битве лед и пламя. Бледно-розовая реяцу пенится, исходясь злостью и яростью, а неистовое золотое свечение, наоборот, чуть меркнет, успокаиваясь, словно дикий кот, поглаженный за ухом.
Что-то между этими двумя происходит. И Юмичике кажется, что это отнюдь не спарринг на катанах. Это что-то тихое, спокойное, почти уютное. Пока еще совсем робкое, но…
В конце апреля он просыпается среди ночи от резкого всплеска капитанской силы. Руконгай. Четко, как компас определяет он.
Но это не битва… Это… О, Ками-сама! Ледяной Бьякуя оказался не таким уж и ледяным и растаял под натиском золотого жара!
Юмичике безумно хочется выпрыгнуть из постели и помчаться туда, как мотылек на свет, чтобы хоть краем глаза взглянуть на настоящую картинку, а не на то, что рисует ему богатое воображение. Но он знает, что так нельзя. Табу. Правило. Запрет. Называть можно как угодно, но личная жизнь навсегда должна остаться личной.
Притвориться валенком не удается. И Кучики и Зараки слишком увлечены друг другом, чтобы каждую ночь ставить кеккай. Да и не выдержит хлипкое кидо чувств руконгайского демона.
Разговор с Кучики оказывается странным. Видеть, как алеют вечно бледные щеки, дико и непривычно. Но, определенно, засмущавшийся рокубантай-тайчо – редкостное зрелище, достойное истинного воспитанника Фудзикудзяку.
Через две недели эти фейрверки страсти куда-то пропадают. Он их больше не ощущает, но чутье не лжет - эти двое все еще вместе.
Что-то случается с неистовым Зараки. Тот становится чуть спокойнее и чуть… Счастливее? Его реяцу больше не источает желание крушить все, что подвернется под руку. Сейчас он больше похож на сытого льва, разморенного полуденным солнцем.
А Кучики…Темное золото силы Кенпачи прошивает его реяцу искрящимися нитями, не оставляя сомнений, кто в их паре проявляет женскую уступчивость и мягкость.
Мягкий и уступчивый Бьякуя? Что за чушь! Юмичика бы никогда не поверил, если бы не видел своими глазами.
С первыми опавшими листьями по Готею проносится тревожный шепоток:
- У Кучики-доно кто-то есть.
Зараки пока не сильно замечают, фокусируясь на некогда скандально известном главе благородного клана.
Юмичика чутко подмечает любые изменения в общественном настроении и ему становится страшно за то, что рано или поздно это может кончиться, и золоту придется сдаться под напором людской молвы.
Но Кучики, неожиданно, оказывается невероятно упорным не только в совершении глупостей, но и в отстаивании собственного счастья.
Скандал! Позор!
Выходку двух капитанов полощут на каждом углу и перемывают беднягам кости, склоняя на все лады. Но те все не клонятся, надежно цепляясь друг за друга и за свою любовь.
И это правильно, вдруг как никогда отчетливо осознает Юмичика. Именно это и правильно.
В тот же вечер он решает, что пришла и его пора стать чуть лучше, чуть светлее и чуть ближе к счастью. Хватит предаваться пустым мечтам и заниматься подглядыванием в замочную скважину.
Хватит!
С этими мыслями он самым решительным образом отсылает Шухею адскую бабочку с коротким посланием:
- Вишневая роща в третьем районе. Полночь.
Его время пришло. Юмичика хорошо усвоил урок изнанки.
@темы: яой, фантворчетво: фанфикшен, рейтинг: G
-
-
12.08.2011 в 22:07А нелюбовь к Ичимару - это личное автора или для фика?
-
-
13.08.2011 в 06:45г-жа Swallow вдохновила)) и она же, кстати, повлияла на гинов образ в этом фике))
ну а если говорить в общем, то я неплохо отношусь к Ичимару. весьма трагичный персонаж... этакий козлик отпущения вроде нарутошного Итачи *на коего я дрочу неустанно* и ГПшного Снейпа
-
-
13.08.2011 в 13:04-
-
13.08.2011 в 14:23мне особенно итачи чисто по-человечески жалко...беднягу мало того что завалили, так потом еще и воскресили и опять принялись ездить на его тощем хребте! *тыщща тонн возмущения в сторону кисимото!!*
-
-
13.08.2011 в 18:33Ну я рада, что он еще раз появился. Это, наверное, фанаты Кисимото дастали.)))) А Итачи мне было жалко, когда его историю рассказывали.
-
-
13.08.2011 в 19:10-
-
13.08.2011 в 19:50-
-
14.08.2011 в 02:30ага, просто бедных фанатов ввело в заблуждение отсутствие у ичимару-сана глаз))
но насчет итачи - дааа! Я когда серии с битвой Саске вс Итачи со флешбеками смотрела, так меня чуть на слезу не прошибло!